Затягиваясь папиросой или прикуривая сигарету, среднестатистический курильщик наверняка не задумывается о том, кому он обязан своим пагубным пристрастием. Табак давно уже стал привычным и общедоступным продуктом потребления, хотя так было далеко не всегда. Были времена, когда курение приравнивалось к тягчайшему преступлению, каравшемуся смертной казнью, а стоимость табачных изделий достигала умопомрачительных цифр.
Честь открытия злачного зелья принадлежит Христофору Колумбу. Уже во время первого путешествия, в 1492 году, он с удивлением обнаружил у островитян Карибов и Багам обычай "носить в руках раскалённые угольки благовонных злаков, из которых они сосут дым и от этого пьянеют". Туземцы вставляли себе в ноздри полые тростниковые стебли с каким-то зельем, которое они поджигали и с явным удовольствием втягивали в лёгкие дым. Священное действо это на языке местных индейцев называлось "дыханием богов", тростниковые трубочки - "тобако", а пресловутое зелье - "кохибой". Бог знает почему, но бурое крошево спутники Колумба окрестили именем курительного прибора. Так "кохиба" стала "табако" - отныне и на веки веков...
Движимые необъяснимым порывом, а также катастрофическим недостатком вина, матросы не удержались перед соблазном попробовать индейскую забаву. После нескольких глубоких затяжек, бравые испанские мужчины оказались на земле в состоянии, близком к полуобморочному. Несмотря на первоначальный конфуз, и последовавший за ним строжайший запрет Колумба, моряки были уже не в силах отказаться от листьев священного "табако".
История сохранила имя человека, осмелившегося нарушить запрет адмирала и тайком провезшего в Испанию кисет с карибским крошевом. Это был португалец Родриго де Херез, отчаянный малый. Он первым решился публично курить табак, показав дурной пример своим соотечественникам. Окружающие не оценили смелости Родриго: дым изо рта бравого моряка напоминал им геенну огненную. Незамедлительно последовал донос, и за дело взялась инквизиция. Хроники умалчивают о судьбе де Хереза, но то, что инквизиции не удалось справиться с вест-индской заразой - это факт. По стопам Родриго де Хереза последовали многие забубённые головушки, и с каждым годом их становилось всё больше и больше.
Самое время представить ещё одного спутника Колумба, приложившего руку к распространению курения в Старом Свете. А звали его Луис де Торрес. Он состоял переводчиком экспедиции. Торрес был первым, кто оценил коммерческую выгоду "табако". Луис не стал искушать судьбу, как это сделал де Херез, он был хитрее и прозорливее своего несчастного компаньона. Торрес поселился на Кубе и основал первую в истории табачную фирму, посвятив остаток своих дней выращиванию индейской культуры. От него и начинается легендарная слава кубинского табака.
Заморское зелье стремительно покоряет Европу. Из Испании табак попадает в Португалию, Голландию, Италию. В 1560 году он оказывается во Франции - прямиком из американских колоний. Его привозит дипломат Жан Нико, который даже не подозревал, что его имя станет нарицательным, дав жизнь слову "никотин". Нико преподнёс табачные листья в подарок королеве-матери Екатерине Медичи, чтобы, нюхая их, она избавилась от мучившей её головной боли.
Поначалу табак в Старом Свете выращивали исключительно как лекарственное растение, применявшееся при лечении язвы, мигрени, припадков и желудочных колик. Курением баловались редкие безумцы, которым нравилось эпатировать свет варварским в глазах обывателей обычаем. Мода на "глотание дыма" пришла из благополучной Германии, ставшей первой страной на континенте, раскурившей трубку.
Кстати, трубка также изобретение хитроумных индейцев, правда, уже северо-американских. Европейцы познакомились с ней в 1584 году, и с того времени начинается её победоносное шествие по всему миру. Трубки курят моряки, военные, купцы, преступники. В ходу маленькие трубочки на четыре-пять затяжек, средние, большие и просто огромные, вмещавшие щедрую горсть табаку. Дым из них шел как из фабричной трубы. Для раскуривания трубок в тавернах подавали особые сковороды с раскалёнными углями. Ноу-хау семнадцатого века !
Вплоть до начала 1800-х годов курительная трубка являлась единственной утехой любителей табака. Стремительность, с которой курение распространялось, ошеломляет: уже к концу 16-го столетия только в Лондоне насчитывалось 7 тысяч табачных лавок. Этим же временем датируются первые указы, запрещавшие употребление табака. В числе непримиримых борцов - католическая церковь и английские короли. Наказания отличались строгостью, а кое-где и жестокостью: курильщиков пороли плетьми, им повреждали конечности, отрезали уши. Но дальше всех пошла английская королева Елизавета-1, повелевшая всем курильщикам отрубать головы, дабы они больше не дымили. Средство настолько радикальное, насколько и неэффективное. Ибо даже эти драконовские меры не смогли остановить распространение пагубной привычки, год от года завоёвывавшей всё большее количество поклонников...
В Россию табак попал в недоброй памяти 1612-й год, во время Смуты, вместе с польскими наёмниками. Именно тогда наши прадеды впервые отведали "бесовской травки". Интересная подробность: курение табака в Сибири было известно среди местных народностей значительно раньше, чем среди населения Европейской России. Привычка эта пришла к хантам, бурятам, эвенкам из Китая, в свою очередь научившегося глубокомысленно пускать дым у португальцев и индийцев.
В допетровской Руси "курево" приравнивалось к такому же грехопадению, как посещение женщин легкого поведения. Надо было быть совсем отчаянным человеком, чтобы отважиться на такое. Табак курили тайно, в подпольных кабаках. Курили через коровьи рога, наполненные водой. Кальян не кальян, но по-московски: дешево и сердито. Головы с плеч срывало напрочь. А называлось это развлечение "пить табак". Боролись с любителями "богомерзкого зелья" на Руси по-домашнему, без всяких затей: их либо стегали кнутом, "в разумение приводя", либо вырывали ноздри на пару с языком. В особо тяжелых случаях неповиновения злоумышленников ссылали в Сибирь, на исправление.
Настоящий размах табакокурение приобрело в правление Петра Великого. Повелением грозного царя преследования курильщиков были прекращены, а продажа табака объявлена казенной монополией. Позднее её переуступили английскому маркизу Кармартену за 48 000 рублей. Для поддержания торговли издан был указ курить табак на куртагах и ассамблеях. При Петре Алексеиче завели и первые табачные плантации - близ села Ахтырка, что на Сумщине. Отныне россияне получили возможность вкушать табачок малороссийского замеса. От тех самых времен и ведёт свою историю махорка, результат клонирования американского табака на украинской почве.
Однако истинные ценители ароматной травы предпочитали всё-таки табак заморский: голландский "крюль" и "кнастер", турецкий "трабзон" и "самсун", сирийскую "латакию". Хороший курительный реквизит стоил хороших денег. Тогда как непритязательный курильщик ограничивался незатейливыми вересковыми французскими или пеньковыми австрийскими трубками, то человек состоятельный выбирал трубку, полагаясь в основном на толщину своего кошелька и полет расшалившейся фантазии.
Высококачественная трубка из самшита, красного, черного, сандалового дерева обходилась владельцу в кругленькую сумму, исчислявшуюся многими сотнями монет. Не меньших денег стоила табакерка. Она могла быть обсыпана бриллиантами, украшена слоновой костью и миниатюрами, сделана из цельного куска золота. И всё это великолепие в екатерининские времена оценивалось в какие-то 5-7 тысяч золотых червонцев !!!
Табакерки считались наградами, ничуть не меньшими по статусу, чем ордена. Монархи жаловали их своим приближенным за служебное рвение и военную доблесть. Лауреатами именных табакерок были многие выдающиеся полководцы и флотоводцы, чьи имена являются гордостью русского оружия. Военачальники дорожили табакерками государей, занося их в число фамильных ценностей.
В самом конце восемнадцатого века появляются первые сигары - грубоватые на вид скрученные в палочку листья табака. Надо сказать, курящая публика встретила их настороженно, метко окрестив "ядовитыми макаронами". Поклонники трубок не желали отказываться от своих солидных инструментов ради хрупких гербариев. Только десятилетия упорной и ожесточенной борьбы позволили "макаронам" взять вверх над носогрейками.
Ни с чем не сравнимую популярность завоевали кубинские сигары и сигариллы, особенно из местечка Вуэльта-Абахо, близ Гаваны. Они упаковывались в резные, ручной работы ящички из кедрового дерева, и стоили, между прочим, в конце XIX-го столетия 34 рубля коробка. Без малого месячное жалование младшего офицера. Рекламным слоганом торговцев сигар вполне могли бы стать слова Козьмы Пруткова:"Добрая сигара подобна земному шару: она вертится для удовольствия человека:...
Наряду с курительным табаком широкое распространение получил также табак нюхательный. Наиболее безвредный, хотя нрава презлого. Наслаждение, прямо скажем, сомнительное: забиваешь понюшку табачной пыли в обе ноздри ("заряжаешь", как говорили нюхальщики), вдыхаешь её, а потом зверски чихаешь до полного прочищения мозгов и отрывания носа. Настоящий ценитель нюхательного табака собственноручно составлял заветную смесь, удабривая её по собственному вкусу различными ароматными травами и пряными кореньями.
И всякий держал в страшном секрете рецептуру своего любимого табака, похваляясь его крепостью и изумительным духом. Парижский "раппе" нюхали несведущие новички, светские дамы, да иностранные посланники, но старые нюхальщики вдыхали табачок только собственного приготовления, величая сей продукт "самтре". Лев Толстой, угощаясь нюхательным табачком, говаривал: «Если бы вся Россия не курила, а нюхала, наполовину меньше бы пожаров было и вдвое больше здоровых людей». Бред, скажите вы. Какие пожары?! Но этому есть своё объяснение.
В России тех лет - а речь идет о 50-х и 60-х годах XIX-го века - было строго-настрого запрещено курить в общественных местах. Нарушение каралось заключением в полицейский участок и приличным денежным штрафом. Боязнь быть арестованным, собственно, и стала причиной множества пожаров, случившихся в то время, когда курильщики, едва завидев городового, бросали в испуге пахитосы куда попало. Потребовалось разрешение самого императора Александра-II, чтобы отменить этот нелепый запрет. Тотчас же возникла мода на чисто русское изобретение - папиросы, которые отличались от испанских пахитос (имевших до этого широкое хождение) тем, что заворачивались в тонкую бумагу, а не в соломку. Пустячок, а приятно.
Вообще, выпускались три разновидности папирос: тонкие и длинные "ферезли", толстые и короткие "пажеские", и специально для курящих театралов - "антракт", папиросы на 2-3 затяжки. Европейские производители незамедлительно ответили выпуском сигарет - самых изящных и юных в обширном семействе табачных изделий. Предание рассказывает об этом так. В 1854 году некий лондонский лавочник Филипп Моррис - торговец табаком с улицы Бонд стрит - встретил на улице моряка, только что вернувшегося с Крымской войны после победы над Россией, и по этому случаю довольно попыхивавшего русской диковинкой - самокруткой. Для английской столицы тех лет это было непривычно, ибо все джентльмены курили трубки либо сигары. Филипп Моррис сразу оценил достоинства самокрутки и наладил её промышленное производство. Новый продукт в короткое время сумел снискать популярность - из-за удобства обращения и низкой цены, доступной всем слоям общества.
К тому времени табак безраздельно господствовал не только в Старом Свете, Америке, России и Австралии, но и в патриархальной, консервативной Азии. Эпицентром табакомании стала Персия. Родина кальяна и гашиша. В этой удивительной стране курили все - от мала до велика. Мужчины пускали клубы дыма в лавках и на базарах, женщины в гаремах. За свою любовь персы платили самые высокие в мире налоги на табак, сказочно обогащая шахскую казну и иностранных концессионеров, имевших монопольное право на торговлю зельем. Налоги на табак росли так стремительно, что в обществе возникло недовольство. А вскоре вспыхнул бунт, самый настоящий табачный бунт, когда подавляющее большинство населения Персии отказалось покупать иностранный табак. Персы не курили ровно два месяца - это была великая с их сторона жертва, разорившая английских купцов и обанкротившая государство. Пренебрежение мнением своих подданных, в конечном счете, стоило шаху Персии Наср-эд-Дину жизни. Он был убит фанатиком-террористом, протестовавшим против репрессий властей к участникам табачного бунта. Унизительные налоги были отменены. Курильщики праздновали победу. Быть может, самую трудную для них, но и самую заветную. Ибо нет никого сильнее людей, одержимых страстью. Тем более пагубною страстью...