Для начала загадка. В одной из челобитных грамот конца 16-го века была обнаружена удивительная фраза: «А к сей рукописи руку приложили Ивашко Кузнецов, да Ивашко Зыбин, да погоста Микифорова дьячок Игнатий Велосипедов". Что же здесь необычного, скажете вы. Необычно то, что слово велосипед, как и одноименное средство передвижения, появились только в середине 19-го столетия. Как за три века до создания велосипеда могла существовать фамилия Велосипедов?!
Разгадка этой таинственной истории, приведённой Л.В.Успенским в его книге "Слово о словах", на удивление проста: дьячок Микифорова погоста всего-навсего перевел свою простецкую фамилию Быстроногов на стильную, как бы сказали теперь, Велосипедов, используя для этого латынь. Как знать, не был ли он зачинателем славной отечественной традиции переименовывать всё и вся сообразно коньюктуре. Очень может быть...
Обыкновенно мы не задумываемся над тем, какой смысл несут фамилии и имена. Мы имеем их с самого рождения как данность, своего рода визитную карточку. О ней мы почти ничего не знаем, кроме того, что она нам принадлежит, не придавая должного значения. Но стоит только проявить интерес и начать разбираться, как открывается удивительный мир собственных имён, прозвищ и фамилий, где предания ветхой старины смыкаются с современностью. Об этом мире, имя которому русский ономастикон, и будет наш рассказ.
Корни многих странных, непривычных современному слуху имён и фамилий уходят корнями в далёкое прошлое. Крещение Руси самым непосредственным образом способствовало распространению греческих в своей основе имён, считающихся ныне исконно русскими,- вроде Петра, Фёдора, Дмитрия. Александра. Православие активно противодействовало язычеству, имевшему сильное влияние на простолюдинов. Борьба за паству шла во всех направлениях, в том числе и в области ономастики.
Русская церковь официально утвердила список календарных имён, дававшихся при крещении,- более 800 мужских и порядка 250 женских. Среди прочих встречались такие "шедевры" как Аммон, Океан, Секутор, Пальм. Татьян, а в более поздних списках можно было отыскать даже Фауста и мамонта. К особо редким относились имена Никтополеон, Агафангел и Голендуха. Редкость последних обуславливалась трудностью их произношения. Не всякий сосед с первого раза мог повторить такое имя, а уж жене ласково назвать и вовсе было затруднительно.
Параллельно с именами шло становление фамилий. Правда, были они в дореволюционной России далеко не у всех. Большая часть населения страны обходилась традиционно прозвищами. Право же иметь фамилию, а тем более отчество - "вич" - некогда жаловалось самым именитым боярам и дворянам личным государевым повелением - за беспорочную, верную службу. Надо заметить, что русские фамилии всегда отражали определенные вехи развития российского общества. Всякое нововведение - в военной ли сфере, экономической или общегражданской - давало жизнь какой-либо фамилии. Особенно это заметно с петровских времен. Русский ономастикон пополнился ранее неизвестными фамилиями вроде Фабрикантовых, Гренадеровых, Сенаторовых, Бастионовых. В образование фамилий внесли свою скромную лепту также оригиналы-помещики. Любили доморощенные аристократы Нечерноземья обозвать какого-нибудь дворового Алешку Криворылова Амфилохием Амантовым или ещё как барской душе вздумается.
Благодаря дворянским причудам заурядные Свиньины стали зваться Кошониными (от французского «кошон» - свинья), Лисицыны - Регардами, Кузнецовы - Форжеронами. Помещики-театралы, содержавшие частные труппы, от распиравшей их любви к Мельпомене, случалось, награждали лучших актрис и актеров классическими древнегреческими именами: Биодамос, Аристида, Алексибиос, Персея. Отрадно, что существовали эти изысканные имена недолго, до тех пор, пока был жив хозяин-самодур. С его смертью Галактионы тотчас же превращались в заурядных Григориев, а Персеи - в привычных Пелагей.
В конце 18-го столетия постепенно складываются фамилии русского духовенства. Многие священники образовывали свои фамилии от названия церквей и церковных праздников - как-то Богоявленские, Успенские, Рождественские, Троицкие, Иорданские, либо от названия икон, чтимых в народе, - Казанские, Одигитриевские, либо от имён святых подвижников - Богословские (в честь Григория Богослова). Дамаскинские (Иоанн Дамаскин). Златоустовские (Иоанн Златоуст). Регулярное общение с латынью приводит духовенство к тому, что вместо Надеждиных появляются Сперанские, вместо Благоволиных - Беневоленские, Бобровых - Касторские, Гусевых - Ансеровы.
Младшая поросль семинаристов, увлекавшаяся древнегреческим языком, пошла по пути старших товарищей, превратив посредством банального перевода Хлебниковых в Артоболевских, Петуховых - в Алекторовых, Первенцовых - в Протогеновых. Но семинаристы рано праздновали победу. Воспитанники духовной академии повершили и "латинян" и "эллинистов", обогатив великий и могучий русский язык редчайшими шестистопными фамилиями: Хлебонасущенский, Гороблагодатский, Космодамианский.
От шутников-пастырей не отставали их светские коллеги-пересмешники - выпускники Императорского училища правоведения и Межевого института. Во время общенациональных переписей и ревизий, окончившие упомянутые выше учебные заведения статистики частенько злоупотребляли своим служебным положением, награждая безграмотных крестьян глухих российских волостей фантастическими для тех мест фамилиями. Так, крестьянин деревни Гостюхино Сольвычегодного уезда Вологодской губернии помечен был в переписных листах как Онисим Папаримский, а его сосед по улице - как Елпидифор Бельведерский. А ведь были ещё Филомафитские, Реформаторские, Ватиканские! И попробуй-ка, откажись от таких фамилий, когда документ выправлен и печатью официальной скреплен. Так и мучились до конца жизни несчастные Папаримские, не ведая, по какой такой причине отметили их господа-статистики столь заковыристо и неудобоваримо.
Ситуация повторилась один к одному в двадцатых годах ХХ-го века, когда в Советском Союзе была проведена поголовная паспортизация, и гражданам разрешили переменить неблагозвучные и обидные фамилии на любые другие. Вот, где разошлись грамотеи! Фамилии начали образовывать от любых понравившихся слов и предметов, не всегда понимая их смысл и происхождение. Главное, видимо, заключалось в том, чтобы поразить окружающих полетом фантазии. Не редкость было тогда встретить в газетных передовицах Пятилеткиных, Первомайских, Индустриевых, Депутатских, Краснофлотских. Совсем уж умопомрачительно звучали фамилии Гробокопатель, Самолет, Хлебопрос, Грипп или Стихотвор. Это надо было очень сильно расшалиться, чтобы так вычурно и безвкусно отметить свою скромную персону. Лиха беда начало. В 1938 году в "Известиях" можно было встретить объявление следующего рода: «Крестьянин Степан Лошадкин, Пошехонского района, деревни Погорелиха меняет имя и фамилию на Евгений Триер-Тракторовский". Односельчане, вне всякого сомнения, сражены были наповал.
Революционная горячка и комсомольский энтузиазм первых пятилеток нашли отражение в звучных именах сталинской поры: Авангард, Инженерия, Вторпет ("Вторая Пятилетка"), Баррикада, МЭЛОР ("Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская Революция"), Совмина ("Советская Милиция"). Верхом неповторимости следует признать женское имя Даздраперма - жуткое сокращение бравурной фразы:"Да здравствует Первое мая"! И захочешь, вовек такое не забудешь. Не имя, а клеймо на всю оставшуюся жизнь.
Неугасаемая в народе любовь к вождям привела к появлению таких имён как Энгельс, Ленина и Нинель ("Ленин наоборот"), Владлен ("Владимир Ленин"), Сталий и Сталина. Иосифом Виссарионовичем мода называть своих детей аббревиатурами, сокращениями и разного рода производными фамилий советских вождей, собственно, и закончилась. К огромной радости Вторпетов, Баррикад и Даздраперм, и несчастного, много пострадавшего от этого русского языка.